Страна зелёных витаминов

Проект реализуется при поддержке ОАО «Россельхозбанк» Главная
Сегодня: 24 ноября 2024 года
Авторизация
 Регистрация
Имя
Пароль
Число пользователей: 1398
ТУРИСТАМ
Блог Сергея Конина Наш интернет-магазин

Суздальские древности и проблемы становления Северо-Восточной Руси

Н.А. Макаров, доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, Институт археологии

История и современное состояние исследований

Средневековые древности центральной части Суздальской земли оказались в поле зрения археологии раньше, чем археологические памятники большинства других областей Центральной России и с самого начала своего изучения воспринимались как важнейший источник, раскрывающий начало исторической жизни Северо-Восточной Руси. Начатые в 1851 г. раскопки А.С. Уварова в Суздальском уезде Владимирской губернии можно считать первым научным проектом по средневековой археологии, выполнение которого предварялось разработкой подробной программы раскопок и опиралось на значительную государственную поддержку.

Раскопки «владимирских курганов» в 1851–52 гг., при всех их издержках, заложили основу для формирования научных знаний о древнерусских могильниках и бытовой культуре средневековой Руси и послужили сильнейшим импульсом для изучения курганных древностей в различных областях Европейской России.

В 1934 г. Н.Н. Воронин приступил к раскопкам в Суздале, Кидекше, Владимире и Боголюбове, рассматривая эти памятники как ключевые археологические объекты для изучения древнерусского городского стоя, феодализма и культурных традиций (Воронин, 1961). Главные достижения в исследовании Суздаля и его округи в конце XX в. связаны с работами Суздальской археологической экспедиции ИА РАН и Владимиро-Суздальского музея-заповедника, производившимися в 1974–1991 гг.

В результате этих раскопок был собран обширный материал, характеризующий становление города, формирование его территории в X–XV вв., городские усадьбы, ремесло и особенности материальной культуры. Целостная картина развития одного из крупнейших городских центров Северо-Восточной Руси XI–XV вв. восстановлена в монографии М.В. Седовой (Седова, 1997).

Основные направления полевых исследований последнего десятилетия в центре Владимиро-Суздальской земли – широкие спасательные раскопки во Владимире, связанные с реконструкцией его исторического ядра, и комплексные исследования сельских поселений и культурного ландшафта в Суздальском Ополье.

Охранными раскопками 1991–2007 гг. во Владимире охвачена площадь около 27500 кв.м. в границах валов XII–XIII вв., что более чем в 5 раз превышает общую площадь раскопок М.В. Седовой и ее предшественников в Суздале. Исследованы средневековые усадьбы и оборонительные сооружения, обнаружены клады предметов христианского культа, сокрытые во время разгрома Владимира Батыем зимой 1238 г. (Жарнов, 2003). Широкую известность получили открытые в ходе этих раскопок памятники христианского искусства (Жарнов, 1998; Жарнов, 1999), однако для характеристики Владимира как городского центра не меньшее значение имеют данные о средневековой застройке, мощности и датировке культурных отложений на различных участках, которые пока не систематизированы.

Изучение селищ и культурного ландшафта в центре Суздальского Ополья осуществлялось в 2001–2007 гг. как особый полевой проект, в ходе которого было проведено сплошное обследование территории площадью около 215 кв. км, выявлено и картировано около 180 средневековых поселений и собрано более 2150 средневековых вещей (Макаров, Леонтьев, Шполянский, 2005; Макаров, 2007). Обследования сопровождались геофизическими разведками, отбором проб для спорово-пыльцевого анализа на поселениях и в естественных разрезах, исследованием почвенных горизонтов вблизи ряда средневековых поселений.

В ходе разведок впервые точно локализован ряд курганных могильников, исследованных А.С. Уваровым в 1851–52 гг. (Карпухин, 2007), и впервые выявлены средневековые грунтовые могильники в Суздальской округе. Раскопками на 6 селищах вскрыта площадь около 950 кв. м, вещевая коллекция насчитывает более 3400 единиц. Таким образом, источниковая база для изучения ключевых проблем средневековой истории одной из важнейших территорий средневековой Руси в последние годы значительно расширена и обновлена.

Города, сельское расселение и колонизация

В качестве важнейшего фактора подъема Северо-Восточной Руси обычно рассматривается урбанизация, рост городов. Действительно, наиболее впечатляющие символы выхода Северо-Востока на историческую арену – белокаменные соборы и городские валы Суздаля и Владимира. Однако, основываясь на письменных источниках и археологических материалах, сегодня мы знаем, что на территории Северо-Восточной Руси в домонгольское время существовало около 30 городов, а их суммарная площадь, с учетом неукрепленных посадов, могла составлять не более 1200 га. В большинстве этих городов древнейший культурный слой датируется XII в.

Более ранние культурные напластования, относящиеся к X и XI вв., представлены лишь в семи городах, а в центре Волго-Клязьменского междуречья – лишь в четырех – Ростове, Суздале, Ярославле и Углече поле. Домонгольский слой большинства городов имеет небольшую мощность, усадебные комплексы с высокой концентрацией средневековых вещевых материалов выявлены лишь на отдельных участках, часть территории внутри городских валов оставалась незастроенной.

Площадь Суздаля в границах городских валов XII–XIII вв. составляла лишь 35 га (Седова, 1997. С. 60). Владимир превосходил его по размеру более чем в 3 раза (118 га), однако значительная часть территории внутри валов начала осваиваться во второй половине XII в., а следы интенсивной городской жизни на многих участках отсутствуют. Эти данные важны для понимания реального уровня урбанизации Северо-Восточной Руси в предмонгольское время. Хотя Владимиро-Суздальское княжество в XII–XIII вв. представляло собой мощное политическое образование, процессы урбанизации здесь получили развитие сравнительно поздно, а масштабы городской жизни оставались достаточно скромными.

Ключ к решению проблем становления Северо-Восточной Руси дает изучение сельских поселений ее основного исторического ядра – Владимирско-Юрьевского (Суздальского) Ополья. Это территория, выделяющаяся особым характером ландшафта, вытянутая с юго-востока на северо-запад почти на 110 км, от устья Нерли до Плещеева озера, представляющая собой остров безлесных пространств с темноцветными и серыми лесными почвами в зоне смешанных лесов. Хотя сплошными обследованиями охвачено пока менее 5% территории Ополья, полученные материалы достаточно полно раскрывают своеобразие средневекового расселения в этой области и ее мощный демографический потенциал.

Археологические исследования показали, что Суздальское Ополье выделяется исключительно высокой концентрацией средневековых поселений. Средневековый культурный слой распространяется примерно на 2% всей его территории. Суммарная площадь 162 средневековых поселений на территории суздальской округи площадью 185 кв. км (участок в поречье Нерли и междуречье ее левых притоков Ирмеса и Каменки от с. Шекшово на западе до Кидекши на востоке) составляет около 420 га – то есть в 12 раз превышает площадь Суздаля в границах валов конца XII в.

Пространственное размещение поселений в Ополье существенно отличалось от обычных для конца I – начала II тыс. линейных систем, конфигурацию которых определяли речные долины.

Несмотря на существование цепочки крупных поселений вдоль Нерли, система средневекового расселения в центре Суздальской земли уже с конца I тыс. формировалась как сеть поселений, покрывавшая всю территорию Ополья к западу от Нерли, включая долины малых рек и водораздельные участки. Основными элементами этой системы на правобережье Нерли были крупные поселения или гнезда близкорасположенных поселений, удаленные друг от друга на 1,5–2 км. Средние размеры сельских поселений в Ополье в X–XV вв. были значительно большими, чем в других районах Северо-Восточной Руси. Площадь наиболее крупных достигает 15–19 га, то есть вполне соизмерима с площадью малых городов средневековой Руси.

Сложение крупных исторических сел в ближайших окрестностях Суздаля на основе поселений конца I тыс. н.э. отмечено по крайней мере в семи микрорегионах. Наиболее многочисленны древности XI – первой половины XIII в. – они присутствуют на 125 обследованных поселениях. Особенно выразительны и обильны керамика и вещевые материалы середины XII – первой половины XIII в. В этот период сеть расселения в Ополье достигла наивысшей плотности, система крупных сел была дополнена сетью сравнительно небольших поселений на водораздельных участках.

Обитатели Суздальского Ополья стали одними из пионеров освоения водоразделов и устройства постоянных поселений на оврагах в Волго-Окском междуречье. Этот процесс начался не позднее начала XII в. и приобрел широкий размах во второй половине XII в., когда на большей части территории Северо-Восточной и Северо-Западной Руси всецело господствовал приречный тип расселения.

Уникальная плотность поселенческой сети Ополья – яркое археологическое свидетельство особого статуса и особого потенциала Суздальской земли как центра Северо-Восточной Руси, свидетельство, значительно более выразительное, чем городские усадьбы и валы городов. Существенно, что в монгольское и послемонгольское время крупные сельские поселения оказались, по-видимому, более устойчивы и жизнеспособны, чем города, во многих из которых (во Владимире, Суздале, Юрьеве-Польском) культурный слой второй половины XIII – XV в. слабо выражен и прослеживается лишь на отдельных участках.

Культурный ландшафт Суздальского Ополья

Суздальское Ополье – открытое безлесное пространство, представляющее собой экстразональный остепненный ландшафт в зоне смешанных лесов. Большинство историков и археологов, касавшихся темы колонизации Северо-Восточной Руси, отмечали, что именно плодородные темноцветные почвы Ополья привлекали колонистов и сделали возможным высокую продуктивность сельского хозяйства. Но вопросы о времени формирования этой территории как безлесной сельскохозяйственной области, о связи этого процесса с древнерусской колонизацией, о конкретном влиянии человека на природную среду этой области в период, предшествующий славянскому освоению Северо-Востока и в период расцвета Ростово-Суздалькой земли, остаются нерешенными. С точки зрения исторической науки особую важность представляет вопрос о том, существовали ли открытые безлесные ландшафты между Клязьмой и Плещеевым озером до начала славянской колонизации или эта область стала опольем в результате интенсивного сельскохозяйственного освоения в XI–XII вв.

Прояснить эти проблемы позволили палинологические исследования (Алешинская, Кочанова, Макаров, Спиридонова, 2008). Палинологическим методом было исследовано 5 разрезов на селищах и 4 естественных разреза у селищ и городищ, в 6 микрорегионах с разными геоморфологическими условиями и различным характером археологических объектов, отражающих особенности средневековой колонизации. В результате обобщения материалов, полученных по всем разрезам, было выделено 16 палинологических зон, которые характеризуют развитие растительного покрова исследованной территории начиная с I–II вв. до н.э. и до XVI в. н.э.

Как показали исследования палинологов, на протяжении изученного отрезка железного века на исследованной территории существовал естественный растительный покров, который сохранялся вплоть до IX–X вв. В это время здесь произрастали обширные лесные массивы, представленные в более теплые периоды смешанными широколиственно-еловыми лесами, а в более холодные – сосново-еловыми и елово-сосновыми лесами. Изменения в составе растительного покрова, выразившиеся, в частности, в уменьшении облесенности и появлении вторичных лесов и культурных злаков, впервые отмечены в горизонте, время формирования которого, судя по радиоуглеродным датам, – VII в.

Существенно также, что немногочисленные датирующие материалы, собранные на селищах с лепной керамикой в Суздальском Ополье, позволяют определить начальный период их существования как VI–VII вв. В отмывках культурного слоя из материковых ям на одном из суздальских поселений (Кибол 7), датируемых VII в., выявлены многочисленные палеоботанические макроостатки – в том числе карбонизированные зерна проса, ячменя и пшеницы.

Начиная с IX–X вв., а возможно и чуть раньше, в окрестностях селищ прослеживается сокращение площадей, занятых лесом. Им на смену приходят открытые пространства, занятые пустошами на месте вырубок, луговой растительностью и пашнями. По данным, полученным по большинству разрезов, в XII в., когда климат был наиболее теплый, в районе исследований преобладали открытые ландшафты. Период XII в. характеризовался полной перестройкой в составе леса. По существу, произошло смещение ландшафтной зоны смешанных лесов к северу и установление здесь зоны широколиственных лесов и лесостепи.

Таким образом, открытый ландшафт Суздальского Ополья представляет собой вторичное образование, сложившееся в результате средневековой колонизации территорий, занятых лесом и остававшихся незаселенными или слабозаселенными во второй четверти – середине I тыс. н.э. Если предположить, что плотность поселений на всей территории Владимирского-Юрьевского Ополья (участок площадью 3600 кв.км) в XI–XIII вв. была примерно одинаковой, всего на этой территории, между Владимиром и Берендеевым болотом , в домонгольское время существовало более 2000 поселений. Владимиро-суздальские князья сосредоточили на небольшой территории огромное население – плательщиков дани и военную силу, постоянно находившуюся под рукой.

Этнокультурная ситуация и проблема формирования древнерусской культуры

Культура центральных районов Суздальской земли XII – первой половины XIII в., документированная археологическими материалами, – «классическая» древнерусская культура, с характерными для нее керамическим комплексом, традициями домостроительства, парадным женским убором и погребальным обрядом, общими для большей части восточнославянского ареала.

В суздальских древностях XII – первой половины XIII в. нет ярких маркеров «областной идентичности», ее областное своеобразие просматривается лишь в некоторых особенностях женского костюма (малое количество металлических украшений в уборе при широком использовании золотого шитья), погребального обряда (глубокие могильные ямы под курганными насыпями), христианских древностей (высокая доля предметов личного благочестия со сложной религиозной символикой), а также в сложении некоторых областных типов украшений (подвески-петушки «владимирского типа»).

Древнерусская культура центральных районов Суздальской земли складывалась в X–XI вв. в процессе взаимодействия финских и славянских этнических групп, в условиях притока в регион многочисленного населения извне, однако конкретные аспекты славяно-финских взаимоотношений, облик финских древностей и исходные районы и пути славянской колонизации до конца не прояснены. Представление о финнах как о предшественниках славян в Суздальском Ополье в целом не вызывает сомнения, однако до самого последнего времени здесь были неизвестны характерные для финского населения Волго-Окского региона грунтовые могильники с ингумациями второй половины I тыс. н.э.

Первый грунтовый могильник с ингумациями, содержащий комплексы украшений, близкие материалам из могильников рязанско-окского типа, обнаружен в 2007 г. Основываясь на этих материалах поселений с лепной керамикой и немногочисленным вещевым инвентарем можно полагать, что средневековая колонизация Ополья началась не позднее VI в., была связана с продвижением нового населения с юга. Это население занималось скотоводством и земледелием и принесло с собой традиции возделывания проса, пшеницы и ячменя. В керамическом комплексе и наборе украшений суздальских памятников этого времени прослеживаются элементы, сближающие их с культурой рязанско-окских могильников. Присутствие в керамическом комплексе глиняных сковородок с бортиками может рассматриваться как свидетельство связей, уходящих еще далее на юг, в Поднепровье и Подесенье (Макаров, 2007, С. 7–16).

Формирование новых поселений в Суздальском Ополье в IX–X вв. сопровождалось существенными изменениями культуры и хозяйства. В обиходе населения в этот период появляются многочисленные шумящие привески и украшения, изготовленные в технике воскового плетения, характерные для финского женского костюма. Наиболее выразительная серия подобных украшений собрана при раскопках селища Весь 5 в горизонте второй половины IX – X в.

Индикаторами славянского присутствия в Ополье можно считать раннекруговую керамику с линейным и волнистым орнаментом, появившуюся на селищах Ополья не ранее второй половины X в., и некоторые типы лепной керамики.

[см. Тюняев А.А. Происхождение русского народа по данным археологии и антропологии.]

Летописные «суздальцы», впервые появившиеся на страницах письменных источников под 1096 г., – по археологическим материалам предстают перед нами как носители древнерусской культуры, в которой финские элементы почти полностью снивелированы.

Предшествующий пласт древностей, послуживший основой для ее формирования – культура селищ и могильников IX–X вв. (наиболее яркие памятники – селища Весь 1, Весь 5, Гнездилово, Шекшово 2, Большое Давыдовское 2), представляющая собой сплав финских, славянских и, в меньшей степени, скандинавских элементов, сложившаяся в условиях включения Волго-Клязьменского в систему международной торговли и активных контактов с Востоком и Балтикой. Разделить поселения Суздальского Ополья IX–XI вв. на финские и славянские памятники не удается, разнородные культурные элементы представлены на одних и тех же селищах.

Надежные археологические маркеры для точного определения исходных районов колонизации отсутствуют, однако имеющиеся материалы позволяют полагать, что первая волна средневекового населения продвинулась в Суздальское Ополья с юга в третьей четверти I тыс. н.э., а вторая, в которой славянский элемент уже четко выражен, – с северо-запада. Отсутствие сопок и лепной керамики «ладожского типа» в Суздальском Ополье показывает, что при очевидном участии выходцев с северо-запада среди колонистов, продвигавшихся в Волго-Клязьменское междуречье, различие областных традиций Новгородской и Суздальской земли достаточно четко обозначено в материальной культуре.

Становление древнерусской культуры в центре Суздальской земли завершилось в XII в. под сильным влиянием южнорусских земель, при участии новой волны южнорусских переселенцев. Таким образом, славянизация центра Суздальской земли может рассматриваться как результат пересечения различных колонизационных потоков и культурных импульсов с юга и северо-запада и консолидации новой областной группы на территории, природные условия которой создавали возможности для компактного проживания значительной массы средневекового населения.

Княжеская власть и феодальная элита по археологическим данным

Владимиро-Суздальское княжество традиционно рассматривается в историографии как политическая система с сильной княжеской властью, опиравшейся на низшие слои дружины и городские общины. При этом историки придавали большое значение летописным сообщениям о Ростове и Суздале как о «старых городах», в которых влиятельной силой было боярство, старая аристократия, противостоявшая князю.

Представление о князе и боярской аристократии, ведущих борьбу за политическую гегемонию в Северо-Восточной Руси в XII – начале XIII в., о стремлении князя противопоставить боярству, владевшему селами в Суздальской земле, слуг-дворян, исполнявших военные и административно-судебные функции, прочно укоренилось в исторической литературе (Пресняков, 1993. С. 170–174; Воронин, 1961. С. 56–59; Данилевский, 1999. С. 287; Свердлов, 2003. С. 608–644). Однако письменные источники, содержащие упоминания о боярах и дворянах-слугах в Суздальской земле, не дают возможность представить реальное положение этих социальных групп, их правовой статус, служебные функции, материальное обеспечение и местопребывание.

Общий взгляд на археологические древности X–XI вв. оставляет впечатление, что присутствие боярской аристократии слабо отражено в материальных памятниках Северо-Востока этого времени. В центре Суздальской земли практически нет городищ X–XI вв., в которых можно было бы видеть укрепленные усадьбы знати.

Нет сведений о существовании здесь монументальных курганных насыпей, выделявшихся своими размерами и символизировавших особый статус части погребенных. Курганы с находками парадных предметов вооружения (и обычного боевого оружия) в Суздальском Ополье единичны, клады серебра X–XI вв. неизвестны.

Наиболее выразительной находкой, характеризующей аристократический быт, является клад золотых браслетов из Суздальского кремля, предположительно атрибутированный М.В. Седовой как сокровище дружинников тысяцкого Георгия Шимоновича, сокрытое в связи с военной опасностью в 1096 г. (Седова, 1997, С. 89–90, рис. 25; Седова, 2001. С. 23–24).

Разделяя выводы М.В. Седовой о значимости скано-зерненых украшений из суздальской округи как индикаторов формирования здесь в XI в. культурных традиций, связанных с дружинной средой и городским ремеслом (Седова, 2001. С. 23–33), трудно согласиться с ее оценкой этих сравнительно скромных украшений как элементов княжеско-боярского убора и свидетельств значительного богатства. Верхушка суздальского населения в этот период не создала собственных культурных символов, призванных обозначить ее особое социальное положение. Судя по археологическим данным, это достаточно широкий социальный слой, состоятельный, но не отделенный жесткими барьерами от остальной части общества.

Появление во Владимиро-Суздальской земле властной элиты, обладающей исключительными материальными возможностями и особым статусом, ярко документировано археологическими материалами XII – первой половины XIII в. Среди них 4 клада золотых и серебряных украшений с эмалями и чернью и клад драгоценных предметов христианского культа, происходящие из Владимира и окрестностей Суздаля (Исады), отдельные находки украшений из драгоценных металлов, каменные иконки и фрагменты привозных стеклянных кубков, происходящие из Владимира, предметы вооружения, детали защитного доспеха и парадной конской упряжи, найденные во Владимире, Суздале и на селищах Суздальского Ополья.

Существенны новые сфрагистические находки из Владимира (Родина, 2007. С. 145–153; Костылева, Уткин, 2005) и находки печатей на сельских поселениях Ополья (Гайдуков, Янин, 2003; Гайдуков, Янин, 2004). Но наиболее выразительное свидетельство новых властных отношений – это, безусловно, возведение мощных фортификаций – сооружение городских укреплений Владимира, Суздаля, Боголюбова и Юрьева, создание новых укрепленных поселений, таких как Сунгирское городище, Семьинское гордище, Мстиславль, Осовец.

Новые материалы позволяют сделать некоторые наблюдения, характеризующие имущественные и социальные отношения на Северо-Востоке. Во-первых, археологические памятники центра Владимиро-Суздальской земли XII – первой половины XIII в. выделяются на общем фоне Северо-Восточной Руси высокой концентрацией украшений из драгоценных металлов, предметов вооружения и парадного конского снаряжения, высокохудожественных предметов христианского культа, импортов и предметов престижного потребления. Можно полагать, что в Суздальском Ополье была сосредоточена значительная часть социальной верхушки Северо-Восточной Руси, наделенная административными функциями и составлявшая основную военную силу.

Во-вторых, выясняется, что часть суздальской знати и дружинников проживала за пределами городов, на сельских поселениях Ополья. На это указывают находки на селищах предметов вооружения и парадного конского снаряжения, амфорной керамики, стилей для письма, книжных застежек, предметов личного благочестия со сложной религиозной символикой (энколпионы, амулеты-змеевики). Обладателями этих вещей могли быть не только бояре, но и низший слой дружинников. В этой связи особенно интересен состав находок на небольших (площадью от 0,5 до 2 га) селищах, располагавшихся на оврагах и малых реках вблизи водоразделов и представлявших собой вторичные очаги расселения, формировавшиеся в XII – начале XIII в. после сложения в более ранний период крупных поселений (рис. 2).

В коллекциях, собранных на 10 подобных памятниках, представлены предметы вооружения и снаряжения всадника, на некоторых из них, также – амфорная керамика, украшения из драгоценных металлов и предметы христианского культа со сложной символикой. Есть основание видеть в этих находках свидетельство испомещения на небольших поселениях на водоразделах младшей дружины, в период, когда наиболее удобные для поселений места вблизи рек уже были заняты крупными селами.

Таким образом, в археологических материалах мы не находим свидетельств формирования боярской аристократии в Суздальской земле как мощной социальной силы в период, предшествующий вокняжению Юрия Владимировича. Характер и хронологическое распределение «престижных вещей» и других археологических индикаторов присутствия социальной элиты может быть скорее истолкован как отражение появления боярской знати, как и конкурирующего с ним слоя княжеских слуг низшего ранга, в XII в., вместе с князем, в связи с укреплением княжеской власти.

Упоминание в московской берестяной грамоте № 3 , найденной в 2007 г. на Подоле Кремля, «суздальских коней» как части имущества некоего Турабия, выходца из Орды, находившегося на службе у московских князей, возможно, указывает на то, что земельные пожалования в Суздальском Ополье использовались для обеспечения высокопоставленной служилой знати и в позднейший период, на рубеже XIV–XV вв. Поиски и раскопки усадеб феодальной знати на территории исторических сел и селищ в будущем обеспечат более точное и конкретное видение этих процессов.

Литература:

  1. Алешинская А.С., Кочанова М.Д., Макаров Н.А., Спиридонова Е.А., 2008. Становление аграрного ландшафта Суздальского Ополья в средневековье (по данным археологических и палеоботанических исследований) // РА. № 1.
  2. Воронин Н.Н., 1961. Зодчество Северо-Восточной Руси XII–XV веков. Т. I. XII столетие. М.
  3. Гайдуков П.Г., Янин В.Л., 2003. Древнерусские вислые печати, зарегистрированные в 2002 г. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 17. Великий Новгород.
  4. Гайдуков П.Г., Янин В.Л., 2004. Древнерусские вислые печати, зарегистрированные в 2003 г. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 18. Великий Новгород.
  5. Данилевский И.Н., 1999. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX–XII вв.) М.
  6. Жарнов Ю.Э., 1983.Археологические раскопки во Владимире: возвращение культурных ценностей древнего города // Вестник РГНФ. № 3.
  7. Жарнов Ю.Э., 1999 Две каменные иконки домонгольского времени из Владимира-на-Клязьме // РА. № 3.
  8. Жарнов Ю.Э., 2003. Археологические исследования во Владимире и проблема 1238 г. // Русь в XIII веке. Древности темного времени. М.
  9. Карпухин А.А., 2007. Опыт применения ГИС для локализации курганных групп Суздальского Ополья, исследованных А.С. Уваровым // Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып. 1. М.
  10. Костылева Е.А., Уткин А.В., 2005. День печати // Наша родина – Иваново-Вознесенск. № 1(7).
  11. Макаров Н.А., 2007. Начальный период средневековой колонизации Суздальского Ополья по материалам новейших исследований // Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып. 1. М.
  12. Макаров Н.А., Леонтьев А.Е., Шполянский С.В., 2005. Сельское расселение в центральной части Суздальской земли в конце I – первой половине II тыс. н.э.: новые материалы. // Русь в IX–XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. М.
  13. Пресняков А.Е., 1993. Княжое право в Древней Руси. Очерки по истории X–XII столетий. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М.
  14. Родина М.Е., 2007. Атрибуция редких находок из раскопок 2004 г. на княжьем дворе во Владимире // КСИА. Вып. 221. М.
  15. Свердлов М.Б., 2003. Домонгольская Русь. Князь и княжеская власть на Руси VI – первой трети XIII вв. Спб.
  16. Седова М.В., 1997. Суздаль в X–XV вв. М.
  17. Седова М.В., 2001. Украшения «городского типа» X–XI веков из Суздаля и его округи // КСИА. Вып. 212, М.
  18. Чернов С.З., 1991. Археологические данные о внутренней колонизации Московского княжества XIII–XV вв. и происхождение волостной общины // CА. № 1.

наверх

 ЗАЯВКА

на бизнес формат экоферма "Грин-ПИКъ"
© МНПК ПИКъ 2009 - 2024 г.