Экопарк Суздаль - Волосовская культура

Археологи выделяют на Оке культуры, называемые условно клязьминской, белёвской, рязанской, волосовской и балахнинской. Каждая из этих культур имеет свои отличительные особенности, главным образом в мелких, но специфических для каждой племенной группы или для каждого племени деталях орнаментики глиняных сосудов. Волосовская же культура проходила свой определённый путь.

В качестве образца для характеристики жизни и культуры волгоокских племён в III--II тысячелетиях до н. э. можно взять одну из групп этих племён, волосовскую, которая представляла собой мощное племенное объединение -- воинское формирование, состоящее из нескольких соединений или объединений меньшего состава.

Древние волосовцы оставили на Волосовской стоянке, давшей наименование всей этой культуре, множество каменных и костяных изделий и обломков глиняных сосудов. Эти остатки с большой наглядностью свидетельствуют о достигнутом волосовцами уровне технического развития. Они с большим по тем временам искусством (первые памятники искусства, обнаруженные на территории России - фигурки людей и животных из глин) и мастерством выделывали шлифованные и обработанные тончайшей отжимной техникой каменные орудия; на Волосовской стоянке оказался даже целый клад таких превосходно выполненных вещей. Все эти вещи были, вероятно, намеренно зарыты в землю в минуту опасности. Виртуозно обрабатывая кремень (твердый камень, хорошо раскалывающий на куски пластины и отщепы) волосовские мастера выделывали из этого материала и предметы искусства в виде фигурок животных и птиц.

Волосовские древности были открыты во второй половине XIX в. А.С.Уваровым при раскопках стоянки на одной из многочисленных песчаных дюн в пойме реки Велетьмы близ г. Мурома у д. Волосово. С того времени и по сегодняшний день все исследователи пытаются ответить на триаду взаимосвязанных вопросов. Где, как и когда в лесах Восточной Европы возникла яркая и самобытная волосовская культурно-историческая общность? Ответов предложено много. Мы не будем повторяться. В этом нет надобности, т.к. они уже неоднократно рассматривались в литературе. Мы акцентируем внимание только на одной точке зрения.

Она принадлежит А.Л.Никитину. Суть её сводится к следующему: истоки волосовской культуры находились на северо-западе, на территории Восточной Прибалтики. К сожалению, автор высказал своё видение проблемы импульсивно, вскользь, не аргументируя его детально. Поэтому одни исследователи сделали вид, что не заметили это «видение», другие молча проигнорировали, посчитав его абсурдным и не заслуживающим серьезного внимания. Никитин А.В. Существовала ли «волосовская» культура? М., 1974. с.34-36.

Так есть ли в предложенной А.Л. Никитиным гипотезе рациональное зерно? По нашему мнению - да. И мы уже печатно излагали свои доводы в пользу «прародины» волосовцев в глубине восточно-балтийского побережья. Здесь же нам остаётся только конспективно суммировать наши основные доводы. Их всего пять.

Итак, первый. На ряде опорных памятников Верхнего Поволжья и Волго-Клязьминского междуречья в смешанных горизонтах первой четверти III тыс. до н.э. с позднельяловской и протоволосовской керамикой встречены обломки посуды восточно-прибалтийского типа. Они немногочисленны, но достаточно своеобразны. Сосуды имели относительно крупные размеры, котлообразную форму, слегка прикрытое горло. В тесте - примесь раковины, которая никогда не использовалась для отощения глины льяловцами. Часть посуды орнаментирована зональными гребенчатыми и гребенчато-ямочными узорами, ближайшие, а порой и тождественные аналогии которым фиксируются среди средненеолитической восточно-прибалтийской посуды. Другая часть керамических ёмкостей украшена геометрическим редкоямочным орнаментом, неотличимым от собственно позднельяловских, но эти сосуды уже не позднельяловские. Они гибридные: раковинная примесь и только округлые днища, тогда как редкоямочная посуда у аборигенов в большинстве случаев имела приострённое дно. Налицо становление новой керамической традиции, занесённой извне, которая в будущем здесь будет господствующей на протяжении чуть более одной тысячи лет. Крайнов Д.А. Волосовская культура. М., 1987. с. 145-146.

Второй. В волосовской и родственных ей культурах широко распространяются скульптурные изображения из кости, и среди них - миниатюрные объемные скульптурки-подвески реалистически выполненных птичьих головок или плоские профильные изображения птиц (Крайнов, 1987). Кроме того, в развитом волосове встречаются анфасные (Ф-образные) изображение человека, связанные с культом предка (Крайнов и др., 1994). И, наконец, ранним этапом волосова датируется уникальная маска «шамана» с Сахтыша-IIA, вырезанная из основания рога лося, чему могут быть аналогичны более поздние находки масок-подвесок на востоке Литвы . Все эти образы ни в верхневолжской, ни в льяловской культурах неизвестны. Но они известны на территории современных лимитрофов Балтии и только в местном неолите. Они зародились там - в дереве, кости и янтаре. В отличие от поздненеолитических восточно-прибалтийских культур с пористой керамикой, в волосовской культуре появляется и миниатюрная скульптура из кремня. Использование кремня как материала для создания динамичных образов живой природы - это своего рода «ноу-хау» волосовцев.

Третий. Ярким и неоспоримым свидетельством формирования волосовской культуры при участии восточно-прибалтийского компонента являются янтарные украшения. Они в массовом порядке распространяются по внутренним районам Северной и Средней Европейской части России фактически одномоментно, во второй четверти III тыс. до н.э. Это не был импорт готовых изделий или одежды с уже нашитым янтарем, как полагают многие. Нет, янтарь «пришёл» на костюмах северо-западных колонистов и был вместе с ними погребён в могилах, приводя в неописуемый восторг археологов. Костылева Е.Л. Волосовские погребения с янтарем могильника Сахтыш IIA. Т., 2000. с. 45-47.

Четвертый. На закате льяловской культуры в ряде локальных общин робко возобновляется, исчезнувшая было ранее практика ингумации трупа в землю. Но она возобновляется не как саморазвитие культуры, а под влиянием первых мигрантов из Восточной Прибалтики. Примером могут служить погребения на стоянках Луково Озеро-III и Мыс Брёвенный, где встречены единичные украшения из янтаря раннего типа (массивная языковидная подвеска и кольцевидная пронизка). Позднее эта форма погребального обряда у волосовцев на ряде территорий станет нормой на протяжении нескольких столетий.

Пятый. Многолетние исследования нео- и энеолитических могильников на Сахтышских многослойных стоянках позволили частично изучить антропологию и восстановить внешний облик некоторых групп их обитателей. Оказалось, что среди ранних льяловцев доминировали низкорослые представители, характеризующиеся монголоидными чертами в строении черепа. Наоборот, черепа ранних волосовцев имеют другой бланк данных. Они в массе своей европеоидные, с четко выраженной мезокранией, и сходны с черепами ряда поздненеолитических захоронений стран Балтии, которые, судя по радиоуглеродным датировкам, несколько древнее сахтышских. То есть, «волосовский» антропологический тип сформировался раньше, чем сформировалась сама культура. И на другой территории. Алексеева Т.И. Неолит лесной полосы Восточной Европы: Антропология Сахтышских стоянок. М., 1997. с.87-90.

Памятники Волосовской культуры распространены на территории Волго-Окского междуречья, Верхней Волги и Прикамья в III -.II тыс.до н.э. Выделена Городцовым В.А. Развитие этой культуры началось в позднем неолите, в результате взаимодействия верхневолжской культуры с культурой ямочно-гребенчатой керамики. Население занималось рыболовством и охотой. На раннем этапе керамика круглодонная, позже - плоскодонная, прогрессирует техника кремнеобработки. В поздневолосовских слоях появляется керамика фатьяновской культуры. Поздний этап Волосовской культуры знаменовался началом обработки меди. На поселениях имеются признаки доместикации собаки и (на поздних стоянках) свиньи. Популярными украшениями были подвески из клыков животных, каменные и янтарные. Яркой характеристикой культуры были антропоморфные и зооморфные фигурки из кремня и кости. Захоронения производились вблизи жилищ (в вытянутом положении, позже - скорченном), на позднем этапе выделяются могильники. Развитие энеолитической Волосовской культуры продолжалось в бронзовом веке.

Название получила по стоянке у с.Волосово, близ г. Навашино Нижегородской области в месте слияния Оки и р. Велетьма. Для Волосовской культуры типичны большие стоянки с обширными жилищами-землянками, фигурки из кости и камня и сосуды из глины с примесью раковин, украшенные оттисками штампов, ямками и др.

Как оказалось позже, памятники Волосовской культуры так же распространены на обширной территории Волго-Окского междуречья, Верхней Волги и Прикамья в 3-м - начале 2-го тысячелетия до н.э. Во 2-м тыс. до н. э. Волосовская культура распространилась далеко на север. Никитин В.В. Основные итоги изучения волосовской культуры в ХХ веке. Т., 2002. с. 78-80.

Для керамики ранних этапов характерна примесь толченой раковины в глине, полуяйцевидная и котловидная с округлым дном форма сосуда. На поздних этапах появляются сосуды горшковидного типа с плоским дном и растительной примесью. Орнамент на сосуды наносился различными гребенчатыми штампами, есть отпечатки шнура, намотанного на палочку, различные ямочки.

Кремневые орудия весьма разнообразны; техника обработки достигает своего совершенства. Из кремня даже научились изготовлять изящные украшения и амулеты, называемые фигурными кремнями, среди которых есть изображения людей, зверей, рыб и птиц. Самым распространенным видом кремневых орудий были скребки. Они чрезвычайно разнообразны по форме и размерам и служили не только для обработки шкур, но и для обработки дерева и кости. Многочисленны и разнообразны ножи и наконечники дротиков, копий и стрел. Есть различные сверла, проколки, топоры, долота и тесла.

На многих волосовских поселениях и в погребениях найдены янтарные украшения: пуговицы с V-образным отверстием, кольца, пронизки, пластинчатые привески. Подобные формы янтарных украшений встречаются на неолитических стоянках Прибалтики, откуда, путем обмена, могли попасть на территорию волосовской культуры.

На позднем этапе существования волосовской культуры появляются первые металлические вещи (медный клинок, шилья, обломки спиралек). Основная масса металлических изделий была найдена в восточном регионе волосовской культурной общности, расположенной ближе к месторождениям песчаников, содержащих медь, находящимся в Среднем Поволжье и Прикамье. Несмотря на появление у волосовцев металлических изделий, их уклад по-прежнему оставался неолитическим.

Для волосовцев характерны столбовые деревянные жилища полуземляночного и наземного типов, площадью от 20 до 100 м кв. с узкими переходами и выходами. Жилища составляют целые поселки, вытянутые вдоль берегов рек компактной группой. Своих покойников волосовцы хоронили на поселениях около жилищ, а иногда в самих жилищах. Большинство погребенных положены вытянуто на спине, реже на животе. На поздних этапах волосовской культуры встречаются скорченные погребения, как был повторяющие позу эмбриона в животе матери. Подобное положение покойника можно объяснить как мысль о грядущем после смерти перерождении человека, однако, это не более чем гипотеза. На позднем этапе выделяются могильники. Во многих погребениях обнаружена красная краска, густо посыпанная по всей могиле или около головы и ног.

Духовная культура волосовцев качественно отличалась от духовной культуры неолитического населения. В культурных слоях волосовских поселений найдены самые древние для лесной зоны Восточной Европы духовые музыкальные инструменты - флейты и игральные фишки, по внешнему виду напоминающие современные шашки.

Отмечается параллельное существование культа лося и культа медведя. Изображения и захоронения черепов этих животных известны на ряде памятников Среднего Поволжья. Захоронение животных (целиком или частично) совершалось как жертвоприношения духам. Наиболее почитаемым животным являлся медведь - животное, от которого, по понятиям древних, произошел их род, человек-животное, предок-тотем. Продолжает существовать и культ оленя. Его связь с небесными светилами сложилась в среде бродячих охотников, когда они, преследуя добычу ночью, не могли не обратить внимание на единственный ориентир на небе - Большую и Малую Медведицы.

Погребальный обряд волосовской культуры достаточно изучен на территории Верхней Волги и Оки: захоронение умерших в культурном слое на поселениях и в жилищах, различная ориентировка, обряд погребения в виде трупоположения, расчленения и вторичного захоронения, наличие охры, почти полное отсутствие инвентаря. Объяснение этому обряду следует искать в древних представлениях финно-угров о загробной жизни, о том, что душа после смерти человека могла бы беспрепятственно попасть в светлый мир.

Одной из самых ярких и наиболее хорошо изученных археологических культур центра Русской равнины является волосовская. В настоящее время большинство исследователей относят ее к периоду лесного энеолита. Основу экономики волосовцев составляло высокоэффективное присваивающее хозяйство - охота, рыболовство и собирательство, т.е. вся их материальная культура отражала дальнейшее развитие хозяйственного уклада, сложившегося в предшествующую неолитическую эпоху.

Наоборот, духовная культура волосовцев качественно отличалась от духовной культуры неолитического населения. В культурных слоях волосовских поселений найдены самые древние для лесной зоны Восточной Европы духовые музыкальные инструменты - флейты и игральные фишки, по внешнему виду напоминающие современные шашки. Только для волосовской и синхронных ей культур пористой керамики характерны миниатюрные кремневые скульптуры, изображающие человека, человека-медведя, животных, птиц и т.д., которые мы рассматриваем в качестве каменных иллюстраций к тотемическим мифам. Уткин А.В. Антропоморфные изображения волосовской культуры. М., 1996. с.259-270.

Наиболее полно вся сложность и многогранность духовной культуры волосовцев отразилась в погребальном обряде. Он, судя по многолетним исследованиям Сахтышских и других могильников, включал в себя как собственно захоронение трупа, так и связанную с этим актом целую систему действ ритуального характера, материально засвидетельствованных в остатках кострищ и “кладов” сломанных орудий близ могил, в разбросанных вещах и костях животных на особых поминальных площадках и в своеобразных “святилищах”.

Последние исследованы Д.А.Крайновым и авторами на трех Сахтышских памятниках. Первое “святилище” обнаружено на стоянке Сахтыш VIII в 1977 г. Это была слегка углубленная в землю постройка прямоугольной формы площадью не менее 45-50 кв.м. Внутри ее, по центру - с ЗСЗ на ВЮВ - находилась овальная яма длиной около 3 м, шириной - 1,2 м и глубиной 1 м. В древности яма была перекрыта деревянным настилом, на котором к моменту его обрушения, располагалась кучка жженых птичьих костей и остатки сильно истлевшего черепа медведя. На дне ямы в специальном углублении лежало скопление мелких отщепов и чешуек из желтого кремня. Аналогичный “клад” отщепов прослежен и у края ямы в пределах постройки.

Второе “святилище” раскопано в 1979 г. на стоянке Сахтыш II. Крайнов Д.А. Новые исследования стоянки Сахтыш II. М., 1982. с.79-86. Его, в целом, можно реконструировать следующим образом. Наземная часть представляла собой углубленную в грунт на полметра узкую прямоугольную постройку типа шалаша, сгоревшую в древности, а подземная - глубокую (до 1 м) яму, ориентированную по длинной оси с ЮВ на СЗ и перекрытую деревянным настилом . Максимальная длина ямы составляла 3,55 м, ширина - не более 1,15 м. Стенки ее были облицованы тесом. На дне, на специальной подушке из песка и глины располагалась своеобразная деревянная конструкция из плоских реек, скрепленных лучиной. Длина конструкции составляла около 2 м, ширина - 0,5 м . ( Не исключено, что эта конструкция, названная Д.А.Крайновым “гробовищем”, всего лишь остатки рухнувших в яму продольных бревен настила, которые под воздействием колебания грунтовых вод расслоились в лучину.)

У северо-восточного края ямы, на уровне древней дневной поверхности обнаружено овальное пятно охры, в котором расчищен раздавленный волосовский сосуд. В нем лежал обломок скульптурной модели фаллоса из рога и нож из лопатки лося. Рядом с сосудом, в основании охристого пятна находились часть скелета бобра и “клад” орудий.

Третье “святилище” исследовано в 1990 г на стоянке Сахтыш IIA. Оно также как и два предыдущих состояло из двух частей. Наземная постройка, как нам представлялось по первым впечатлениям, имитировала обычное прямоугольное волосовское жилище столбовой конструкции с двускатной крышей. Однако детальное изучение полевой документации дало неожиданные результаты. Строение, оказывается, имело в плане правильный пятиугольник со стороной 5 м и выходом на восток в вершине. Его площадь не превышала 45-50 кв.м. Внутри постройки располагалась яма, углубленная в материк на 0,8 м и ориентированная по длинной оси с ЮЮЗ на ССВ. На глубине 50 см от современной поверхности ее контуры были подвальными, а размеры составляли 1,8х1,4 м. С отметки 0,95 м яма приобрела почти правильные прямоугольные очертания (1,7х0,4 м), прослеживавшиеся до самого дна. В углах ямы сохранились четкие пятна двух пар мощных столбов, нижние концы которых были заострены. Остатки еще двух аналогичных, но меньших в диаметре столбов отмечены и внутри ямы. Все эти столбы, по-видимому, являлись деталями конструкции внутреннего крепления стен ямы и, возможно, ее перекрытия. На дне находился настил из дерева (веток?). В центральной части ямы, в ее заполнении расчищено небольшое, компактное скопление костей медведя, лося, бобра и куницы. Под ними находился неполный развал волосовского сосуда. И кости, и сосуд первоначально располагались на перекрытии ямы. Уткин А.В. Антропоморфные изображения волосовской культуры. М., 1996. с. 123-127.

Под развалом сосуда обнаружена уникальная находка - маска. Она изготовлена из цельного куска рога лося и представляет собой неполное изображение лица взрослого человека в натуральную величину. На ее внешней поверхности тщательно проработаны основные детали анатомии лица - лобные бугры, брови и объемные очертания носа. Внутренняя поверхность маски обработана более грубо, но этого оказалось достаточно, чтобы ее можно было безболезненно надевать на лицо. Крепление маски на голове осуществлялось с помощью простых шнурков, которые провздевались в четыре просверленных по краям налобника отверстия и завязывались на затылке. Непосредственно под маской находились куски углей и древесный тлен, - очевидно, остатки подноса или короба для ее хранения.

Четвертое “святилище” обнаружено также на стоянке Сахтыш IIA, но в 1991 г. Крайнов Д.А. Погребения и ритуальные комплексы на стоянке Сахтыш IIA. М., 1993. с.20-30. От него дошли только остатки ямы глубиной около 1 м. Каких-либо четких следов наземной постройки над ней не прослежено, но о ее существовании в древности косвенно говорит крупный валун, специально положенный у южного края ямы в качестве крепежной подпорки. Яма имела почти квадратную в плане форму (1,75 х1,48 м), с юго-западной стороны к ней примыкал коридорообразный вход с полого спускающимся полом длиной 0,9 м и шириной 0,5-0,65 м. По углам ямы и на торце входа обнаружены остатки вертикальных столбов, на которых, очевидно, держалось крепление стенок ямы и ее перекрытие. Находки, которые предположительно можно связать с ритуальным использованием ямы, представлены крупными обломками сводов двух черепов - взрослого человека и ребенка, а также скульптурной подвеской из кости в виде головки птицы.

Вне Сахтышских поселений “святилища” известны нам еще на двух памятниках. Одно из них раскопано И.К.Цветковой на стоянке Володары в 1946 г.. От него сохранилась только яма. Она имела подпрямоугольную форму размерами 260х70-80 см, глубина составляла 1,1 м от современной поверхности. По длинной оси яма была ориентирована с ССВ на ЮЮЗ. На дне ее компактными кучками лежали кремневые отщепы и осколки, множество чешуек, сработанные нуклеусы и орудия.

Первоначально яма была определена И.К.Цветковой как производственный объект по изготовлению кремневых орудий. Позднее эту трактовку исследовательница поставила под сомнение, но какой-либо новой, вразумительной интерпретации функционального назначения ямы не дала, отметив лишь факт сходства находок из ямы с вещами из кладов.

Действительно, узость ямы и глубина (приблизительно 60-70 см от дневной волосовской поверхности) не позволяют видеть в ней мастерскую. Наоборот, прямые аналогии ее “святилищным” ямам Сахтышских поселений свидетельствуют, что володарская яма также имела ритуальное назначение и представляла собой подземную часть погребального “святилища”. Следы перекрытия и наземной части, к сожалению, не сохрани-лись (или, скорее всего, не были прослежены в процессе раскопок). Сейчас можно лишь предполагать, что она имела простую шалашеобразную постройку. Это предположение в определенной мере подтверждается рас-положением ямы на близком расстоянии от синхронных ей могил, которые невозможно было бы выкопать, если бы строение имело форму и размеры волосовского жилища. Цветкова И.К. Стоянка Володары. М., 1948. с.14-17.

Вторым памятником, где с определенной долей уверенности можно говорить о существовавшем “святилище”, является стоянка Кончанское IV с могильником. Здесь в 1970-е гг. М.П.Зиминой исследованы остатки небольшого строения, принятые ею за жилище. Строение прослеживалось по слабомощному пятну темно-серого песка овальной формы (4,5х2,1 м), вытянутому с З на В. Внутри его обнаружена линза черного песка размерами 1,6х1,2 м и мощностью 25-30 см. По нашему мнению линза являлась не очагом, как предполагала М.П. Зимина, а сгоревшим перекрытием-настилом “святилищной” ямы, истинная глубина которой в силу сильно опесоченного грунта не была установлена. Наземная же часть кончанского “святилища” предположительно имела вид шалаша, о чем как будто бы свидетельствуют размеры “жилищного” пятна и отсутствие каких-либо следов столбовой конструкции. Зимина М.П. Неолит бассейна р.Мсты. М., 1981. с. 45-46.

Из всех рассмотренных “святилищ” радиоуглеродным методом датированы только два на Сахтыше IIA. Первое функционировало в ранневолосовское время: угли, взятые непосредственно из-под маски, имели возраст 4790 +-180 л.н., а из заполнения ямы, т.е. когда она была уже заброшена, - 4430 +-250 л.н. Второе “святилище”, судя по углю со дна ямы, было сооружено в конце развитого периода, 4240 +-160 л.н.

Таким образом, все известные на сегодняшний день “святилища” имеют достаточно однообразную конструкцию: наземная постройка с ямой внутри, перекрытой деревянным накатом. Хронологически они четко распадаются на два типа. Наземная часть ранних имела вид капитального строения, а у поздних она была шалашевидной.

“Святилища” располагались непосредственно на территории волосовских кладбищ и составляли с ними единое целое. Какие-либо признаки или даже слабые намеки на использование их в хозяйственных целях отсутствуют полностью, что доказывает их ритуальное назначение. Скорее всего, они были связаны с культом предков и с проведением каких-то погребальных ритуалов, а сами ямы могли имитировать могилы предков. (Обобщенный образ одного из таких предков, по нашему мнению, олицетворяла роговая маска). Зимина М.П. Неолит бассейна р.Мсты. М., 1981. с. 67-70.

На юго-западные окраины общности на рубеже III-II тыс. до н.э., как показали полевые исследования последних двух-трех десятилетий прошлого века, по каким-то по неясным причинам просочилось энеолитическое население с верхней Десны, а в южное подбрюшье - представители лесостепных культур. Они частично изменили материальный облик местных культур. Но не нарушили их основ. Экономический базис последних, как нам представляется, к моменту миграций на их территории иноплеменников уже эпохи бронзы рушился сам. Скорее всего, это был глубокий кризис присваивающего хозяйства, который не позволял в полной мере прокормить разросшееся народонаселение общин. Из стагнации хозяйство аборигенов было «выведено» мигрантами. Сначала они познакомили автохтонов с навыками придомного скотоводства (фатьяновцы), а позднее - с примитивным земледелием (поздняковцы).

Складывалось это, правда, не столь «безоблачно» для обеих сторон. Фатьяновские пастухи со своими стадами овец, коз, свиней, мелким рогатым скотом и сопутствующими им паразитами, вступив в контакт на рубеже III-II тыс. до н.э. с волосовцами, заразили их какой-то инфекцией. А последние, по-видимому, «одарили» пришельцев, в свою очередь, тоже какой-то, неизвестной им болезнью. И начался мор. Мор был великим. Вымирали практически целыми поселками, чему свидетельствуют хронологически одно-двухмоментные коллективные захоронения на волосовских кладбищах финального периода и на фатьяновско-балановских этого же времени без признаков насильственного умервщления .

Однако, часть народа, как волосовцев, так и фатьяновцев-балановцев уцелела, выжила и, утратив без остатка свои праотеческие корни, создала сначала новые культуры, а в конце бронзового века их потомки консолидировались вновь в единую общность - общность культур с «ложношнуровой» керамикой, не столь яркую как волосовская, сколь динамичную и, главное, прогрессивно-экономическую.

Страна зелёных витаминов

Фермерский кластер по выращиванию экопродуктов и организации зелёного сельского туризма

Волосовская культура